В тринадцать лет я много читала про Францию. Начала с Дюма, а закусила первой книжкой про Анжелику. Мне было тринадцать, и присутствие мозгов и твердой пятерки по литературе нисколько не поколебали мое намерение одолеть этот роман. Иначе зачем на полке книжка, если не для того, чтобы ее читать? - думала я. В тринадцать лет я еще не знала о существовании философских словарей.
Итак, эта первая книжка мучительно скрашивала мне дорогу до Екатеринбурга в школьной поездке, и обратно. Пока одноклассники занимались обезьянничеством на просторах туристического автобуса, я с умным видом читала любовный роман, а все думали, что у меня в руках какая-то серьезная книжка по истории (я весьма предусмотрительно напялила на "Анжелику" обложку).
Больше книжек праанжелику у нас дома не нашлось, и я со спокойной совестью взялась за Мориса Дрюона, который про Францию писал не так пылко, но тоже интересно.

А потом я приехала к бабушке в деревню, и там, как-то археологически раскапывая книжные завалы и старательно пугаясь Достоевского, обнаружила целых еще две книжки праанжелику и одну пралюбовь от Беритрис Смолл (кто не знает, кто такая Бертрис Смолл, покайтесь и покусайте локти, а потом возрадуйтесь, что я вам завидую).
- А-чу-меть, - заметила я и старательно прикинулась перед бабушкой, что все еще читаю Пушкина из школьной программы.

Мне достались части про Анжелику в гареме и Анжелику и Пирата-который-оказался-мужем, и дочитав последнюю сцену сопливого воссоединения ггероини с ее
супругом, я решила уже было, что это конец. Нет, я где-то слышала, что всего книжек-то в серии штук тринадцать, и думала, что как-раз дочитала тринадцатую.

Но не тут то было.

Страшная правда открылась только сегодня (до сего дня я пребывала с сладком и спокойном невежестве): оказывается та книжка, которую я считала последней, всего лишь пятая или шестая по счету. А вот остальные шесть штук - еще продолжение!!!
То ли мне повезло, то ли мне нужно стыдиться своего невежества длиною в семь лет. Все-таки мне несказанно повезло.