Бывает так, что натыкаешься на файл, начинаешь перечитывать. И думаешь, "дура, что же забросила? почему не продолжила? ведь было время, что жила этими персонажами, думала как они, видела их, как живых и реальных?".
Не знаю, может получится вернуться? Тем более, весна. Мне весной они всегда вспоминаются. Тем более, задумывалась драббловидная структура: действительно, словно детали, которые потом нужно скомпоновать.
А еще я очень люблю называть своих мужских персонажей Янами. Такое вот красивое имя - Ян. Что тут, что в давних эмоциональных и абсолютно непонятных "Арлекинах". С другой стороны, даже одним персонажем он оказаться не может: другие они, Яны эти, разные совершенно. А Саломея пока одна. )

+отрывок+Ян остановился возле закусочной на одной из тихих пока что улиц. На стоянке кое-где стояло две-три машины, их владельцы обнаружились за столиками закусочной, сонно пережевывающие свой нездоровый утренний завтрак. Пока Ян у стойки делал заказ, я, подперев щеку рукой, рассматривала их. Первые – наверняка вылезли из того пухлого серебристого минивэна – семейка из трех человек: длинный худой папаша с равнодушным взглядом, мамаша, устало жующая салат и поглядывающая в окно, и присосавшийся к стаканчику с колой мальчишка лет семи. Видимо, едут на выходные к морю. За другим столиком – в углу – сидел сгорбленный парнишка в спортивном костюме. Кажется, он клевал носом и старательно пытался не упасть лицом в тарелку с салатом. Наконец, парочка разодетых девиц через два столика от нас. Одна в розовом, другая в светло-кремовом. На щеке последней зрел синяк. Подруга копошилась в сумочке, вытаскивая на свет божий средства маскировки этого недоразумения.
Ян подошел в тот момент, когда я надевала свои черные очки.
- В чем дело?
Я покачала головой, продолжая улыбаться.
Ян понял. Интуитивно «нащупал» мой взгляд за стеклами очков, окинул девиц равнодушным взглядом, снова повернулся ко мне.
- Иногда – это мило.
- Что? – я подняла брови, но за огромными очками, скрывающими пол-лица, этого не было видно. Пальцы крепко сжимали бургер, с которого капал расплавленный сыр.
- Я имею в виду, что иногда такие – простые – девушки, кажутся мне милыми, - спокойно пояснил Ян, направляя в рот кусок куриного мяса.
- Они - тупые идиотки, - фыркнула я.
- Идиотка – это ты, отрицающая наличие самостоятельного мышления большинства людей, - заметил Ян. – Прими к сведению – люди разные. И они совершенно не обязаны разделять твою точку зрения во всем.
- Я знаю. Поэтому я допускаю тебя рядом с собой.
- Ты допускаешь меня потому, что привыкла ко мне. Потому что мы с тобой в чем-то похожи. А их, - аккуратный кивок в сторону девиц, - их ты готова высмеивать. Потому что считаешь их глупыми. Обычными.
- Разве это не так?
Ян пару секунд внимательно рассматривал меня, потом отложил очередной кусок курицы в сторону.
- Мей. Это будет нелегко, но представь: тебе пятнадцать. Ты школьница, наивная, еще несамостоятельная. Предсказуемая. Внушаемая. Читающая журналы вместо обзора новостей. И вот твои друзья устраивают вечеринку. И ты собираешься. Какова вероятность того, что ты натянешь на себя черные штаны, растянутую футболку и жакет не по размеру? Обмотаешь запястье цепью и заставишь волосы торчать, подобно соломе?
Я догадывалась, к чему он ведет. Но все же дала возможность выговориться.
- Нет, ты оденешь мини. Милый топ, блестящий кулон. Уложишь волосы. Не забудешь о сумочке. Так?
- Хочешь, чтобы я была похожа на эту куклу? – раздраженно поинтересовалась я.
- Упаси боже, - выдохнул Ян. – Я просто хочу сказать, что девчонка одевается так, чтобы раствориться в толпе сверстников. Потому что она боится выделяться настолько, чтобы о ней говорили. Особенно за ее спиной. Тем более, если она не будет знать, что о ней говорят: хорошее или плохое. Вот в чем дело. Это ты можешь плюнуть, вести себя дерзко и без раздумий отправить кого надо куда надо. Но не она.
Ян замолчал, вгрызся в курицу. Я ждала продолжения. Но его не последовало.
- Думаю, главным образом общество должно подталкивать такую безликую середину к тому, чтобы выделяться, - заметила я. Молчание Яна, именно такое, равнодушное, но скребущее напряжением, меня тяготило. Мой друг поднял глаза.
- Ты забываешь, что общество – это именно та самая безликая середина. Как только кто-то из нее выбивается, он становится либо гением, либо изгоем, - пожал плечами Ян.
Через минуту напряженного обдумывания его слов, завязших в моих мозгах подобно мухе в банке с вареньем, я уже была готова признать правоту Яна. Но тут, спонтанно, и, самое главное, неожиданно для самой себя, я сказала:
- Тогда кто же с тобой мы?
Ян не ответил. Видимо он решил, что я задала этот вопрос бургеру, расползающемуся в моих руках.