"Арлекины"
Sell,
And I'll sell your memories
For fifteen pounds per year
But just the good days
(c) MUSE
«’The Small Print’»
And I'll sell your memories
For fifteen pounds per year
But just the good days
(c) MUSE
«’The Small Print’»
“Арлекины”
+
И вот она перед тобой. Смущенная улыбка на губах, мятая юбка и нервное подрагивание пальцев.
И еще, что тебя всегда завораживает в них – взгляд.
На этот раз колкий, острый, с каплей разочарования и морем желания.
Она как наркоманка.
Ты улыбаешься и нащупываешь в кармане капс-карту.
- Мне бы что-нибудь недорогое, - ее голос приглушен гомоном толпы в соседней комнате. – Что-нибудь недорогое, но светлое.
+
Чего ты хочешь?
Я могу предложить тебе сон на поляне, пропитанной светом. Я могу предложить первый поцелуй влюбленной девушки, правда, поцелуй не с тем, кого она желает ежеминутно.
Могу предложить рождение племянника. Но у тебя ведь нет родственников? Ты, одиночка, потерянная, отторгнешь это воспоминание, как организм отторгает чужеродную клетку. Тебе ведь не нужны лишние психические расстройства, постоянная головная боль и несуществующий ребенок?
Все, что тебе надо, это почувствовать себя нужной. Чистой. Потому что твоя помятая юбка, затуманенный слезами взгляд и припухшие дрожащие губы говорят о том, что это была не самая лучшая ночь в твоей жизни.
Кем он был? Ты хочешь заменить только эту ночь или и его портрет? Его идеал, который надежно вбит в твое сознание?
Я могу предложить тебе свою прошлую ночь: свои чувства, свою любовь, которую я отдавала другому. Но так ли тебе это нужно?
Впрочем, зачем задавать вопросы? У меня есть то, что нужно тебе. У тебя есть то, что нужно мне.
Обмен.
Бартер.
Все просто.
+
Когда ты продаешь свои воспоминания, важно замечать все. Продавец должен каждое мгновение своей жизни превратить в сказку, в выгодный товар, чтобы потом выручить за него хорошие деньги.
Мягкое укачивание в теплом кресле электрички.
Солнечные блики в лужах.
Грубый рельеф древесной коры.
А еще пробуждение ранним-ранним утром. Просыпаться с рассветом и, кутаясь в белое пальто, выбираться тяжелое утро, в синюю дымку парка, где сонно щебечут птахи, а капли росы колко целуют ступни в легких сандалиях.
И даже простой порез пальца о слишком тонкий лист бумаги иногда можно выгодно обменять на чашку кофе.
И еще, нужно знать, кому продать товар. Найти того человека, которого ты можешь заинтересовать.
+
- Подделка, - шипит Ян, оглянувшись на миниатюрную симпатичную девушку, которая только что прошла мимо вас.
Поднимаешь брови.
- Что ты имеешь против?
Теплая рука на твоем плече, резкое дыхание с клубами пара вырывается из его рта, оседая на колючем шарфе.
- Меня раздражают те, кто продает что-то, вычитанное в книжке, - поясняет с неохотой Ян, явно жалея о своем грубом выпаде в адрес незнакомки.
Смеешься. Прижимаешься еще ближе.
+
Зачем ты улыбаешься, дорогая? Зачем? Чему ты улыбаешься, ты ведь чиста, как лист бобового ростка.
В твоих глазах нет ничего. Ты не мой клиент, ты не покупатель. Ты потребитель.
- Арлекины.
- Что, простите?
- Я называю вас арлекинами. Презираю, наверное.
Ах, да, какая невинность. Ты будешь корить меня за то, кто я? Знаешь, что мне остается только улыбаться, и пользуешься ситуацией.
- Сколько вам?
- Это важно?
- Для меня – да.
Дорогая, дорогая. Твой пустой взгляд говорит, что этот юноша, сидящий рядом, для тебя никто. Этот напыщенный холодный истукан – просто еще один кто-то, очередной.
- Чего вы хотите? Вы говорили, это крупный заказ?
Да, он кивает.
- У нее амнезия.
- Я заметила.
Ты думаешь, своим жестким взглядом ты меня смутишь? Раскусишь мою скорлупу, проглотишь начинку, облизнувшись, подчинишь своей монополисткой воле?
- Ей нужны воспоминания.
+
Ты не помнишь разве что своего рождения. Но, если постараться. Придумаешь и это.
В десять ты сочинила себе историю счастливого детства. Со всеми подробностями. И поверила в нее. Ты забыла о своих настоящих родителях, о своей настоящей жизни на целых три часа.
А потом у тебя появилось два детства. Одно – настоящее, правдивое. И второе – выдуманное, но более подробное, более натуральное, более желанное. Ты прожила два детства.
Вместо десяти лет тебе было двадцать.
+
- Вы ведь понимаете, что я наберу разве что лет на восемь. Вразброс. Половина моих воспоминаний уже распродана. Остальная половина ей не подходит.
- Но вы можете придумать.
Ах, ах, ловкий.
Изгибом брови, легким поворотом головы, спокойными ладонями на коленях, этот самоуверенный юноша решил, что одного его слова будет достаточно, чтобы покорить меня своей воле?
- Я точно знаю.
Он знает.
- Я не создаю подделки. У меня только настоящие воспоминания. На том и стоит мой знак качества.
Раздраженный выдох. А ты думал, будет все так просто? Знаешь, ломать твою сдержанность – это приносит странное удовольствие.
- Я даю вам три недели. Этого более чем достаточно. Вот ее дневник, - белоснежная кожаная обложка. - Самодеятельность сведите к минимуму.
+
Запомнить можно и такую мелочь, как сбегающий по щекам липкий апельсиновый сок. Продать за копейки и купить что-нибудь на ужин. Как разменная монета.
На новую куртку можно потратить деньги, полученные от отдыха на яхте.
Квартиру в этом месяце ты оплатишь за счет рэйв-вечеринки, а машину купишь за то, что однажды была заложником в банке.
Тебя редко смущает тот факт, что больше ты сама об этом не вспомнишь.
+
- Хороший вкус.
- Спасибо. Каждый раз говоришь, как в первый раз.
- Для меня это так. Я продаю вкус твоего кофе каждый день. На эти деньги добираюсь до моего клиента.
Что мне сделать, чтобы скрыть раздражение? Отвернуться к окну и наблюдать за холодным ливнем, располосовавшим серый контур города серебристыми струями.
Может, мне стоит опустить чашку на стол? Рука трясется.
- Ты часто… продаешь нас?
Вот эта усмешка. И хриплое: «Женщина…», с пренебрежением, но обязательной, словно в извинение, нежностью.
Я это всегда сохраню с собой.
- Что у тебя там за крупное дело?
- Девушка без памяти, - после полуминутного нерешительного молчания.
+
Люди сентиментальны. Они часто хранят то, что им дорого, не в силах расстаться с дорогими воспоминаниями.
Ты такая же. Сделала в своем сердце шкатулку, куда складываешь самое ценное.
Первую встречу. На лестнице в музее. На тебе легкое белое платье, шляпа. Ты сама на себя непохожа, и удивляешься этому каждую секунду. Отвлекаешься, цепляешься рассеянным взглядом за равнодушные синие глаза. Скучающие губы, длинная челка падает на лицо. Руки в карманах. Такая странная фигура. Такая атмосферная.
И ты – такая легкая, фарфоровая, воздушная.
Его первый взгляд: легкая капля заинтересованности.
Это лежит на дне той шкатулки.
+
- Что, по дневнику?
- Ага.
Знаю, не нравится. Знаю, раздражен.
Я тоже не в восторге, видишь?
Какое там? Ты увлечен своим негодованием. Тебе нет дела до того, что я чувствую.
Бездушный.
- И ты согласилась?
Неодобрение в голосе. Ох, святая невинность! Стоит кому-то отвернуться, оступиться, упасть – кидаешься с обвинениями.
Мне нужна всего лишь твоя рука, твоя поддержка.
К чему этот взгляд?
+
Ты ведь в курсе, что за тот поцелуй под дождем могла бы выручить круглую сумму? За этот ливень, бьющий по плечам? За прилипшую к дрожащему телу футболку? За ноги в легких сандалиях, которые мягко полизывала грязь?
За дрожащие руки, вцепившиеся в чужую промокшую рубаху?
За холодные мокрые губы на твоих? За удивительно горячее дыхание.
За тот момент, когда неожиданно открыла глаза и увидела его лицо: совсем близко. За каплю, которая дрожала на его ресницах.
Но ты бережно заперла замок шкатулки.
Чтобы никто больше не увидел, никто никогда не испытал.
Это только твое.
+
Дорогой, не молчи. Не смотри с таким осуждением.
Ну подумаешь, выдать подделку за оригинал. Не все святые. Не все такие, как ты.
Не осуждай за то, что не могу быть честной с ними, честной с тобой. Не осуждай за то, что сказала тебе правду, вместо того, чтобы сладко солгать, обнять, прижаться.
Станешь ненавидеть за то, что сама выбрала, сама приняла решение? Ненавидеть за то, что предала твои интересы?
Боже, как эгоистично, дорогой.
Как по-детски.
Ну, за что?
- Откажись.
- Не хочу.
Не могу. Уже из принципа. Знаешь, ощущать себя зависимой от твоего мнения – это неприятно.
У меня есть шкатулка.
Если хочешь – уходи.
+
И, действительно, сверху, словно яркая обертка, блестящий фантик – какое-то странное эфемерное нечто, легкая пелена эмоций. Длинная нить, охватившая каждый день, каждое мгновение.
Ты можешь продавать каждую ночь. Ты можешь не помнить половину своей жизни, заменяя ее тем, что выдумаешь для себя, и уже не продашь.
Но эту шкатулку оставишь навсегда.
По крайней мере, ты на это надеешься.
+
У тебя есть слепой парнишка, дорогой. Твой главный клиент, тот, за кого ты проживаешь эту жизнь. Он знает о тебе гораздо больше, чем ты знаешь о себе.
За сколько ты продаешь ему год своей жизни?
Почем ты продаешь нашу любовь, милый? Что ты купил за нашу первую встречу, за тот поцелуй? За то утро, когда мы, пьяные, танцевали на крыше какой-то высотки, пытались дотянуться до Луны, казавшей такой большой, такой досягаемой.
Я влюблена в тебя, или должна любить того парнишку? Потому что вас теперь в этом мире двое: ты настоящий и пустой, выцветший оригинал, и он – засыхающая масляная краска, на которой еще играют блики, подделка.
Ты знаешь, что в музеях на стенах висят не подлинники, а подделки?
Такие же подделки, которые каждый день шагают мимо нас на улицах, те самые, что мы создали самостоятельно, они разглядывают нас в метро, обслуживают нас в закусочных, строят нам дома и создают для нас самолеты и поезда.
Ты осуждаешь меня за то, что я подделываю.
Почему же ты не осуждаешь их за то, что они подделываются?
+
Ты даже не плачешь все эти месяцы, оставшись одна. Ни разу не плачешь для себя.
Только по сценарию: когда девушка по имени Лиза ломает руку в пять лет, ты плачешь за нее. Или когда ее обижает старший брат, ломает ее любимую куклу, отбирает конфету.
И смеешься ты только, когда Лиза должна смеяться.
За этот год ты проживаешь еще пятнадцать.
Сколько тебе уже лет? Нет, не то, что ты видишь в зеркале, не это ответ.
Ответ в простейших математических примерах. Взять твои двадцать три, отнять то, что ты продала, прибавить, сколько придумала, потому что выдуманное, в отличие от прожитого, ты забыть не можешь.
Тебе нравится эта цифра?
+
Твоя чертова упертость. Твои глупые убеждения.
Неужели, за это полюбила?
Странно.
- Воздушные лимонные дольки. И малиновый сироп. Помнишь?
Ты молчишь. Громкое дыхание в трубку. Я даже могу представить, как ты сжимаешь трубку. Я сейчас все могу придумать и жить в этом. Только тебя, дорогой, не могу придумать. Потому что ты никогда не получаешься таким, каким я помню тебя. Таким, какой ты есть в моей шкатулке. В моем сердце.
- Помнишь, у тебя были липкие губы, помнишь? – я не плачу, нет. Просто почему-то щеки мокрые, но не от слез.
Казалась себе сильной. Казалась себе счастливой, хоть и одинокой.
Ну зачем?
- Почем ты продаешь себя? Сколько берешь за год? Сколько? Хочешь, я куплю тебя, чтобы ты был год со мной? А потом отдал мне все это, хочешь?
+
Маленькой девочке, которая переживает из-за потери своей лучшей подруги, родители дарят неделю счастья в каком-то сказочном королевстве.
А вон той девушке, которая провалила экзамены, ты продаешь пять месяцев на кафедре английской литературы.
Или этой занятой молодой леди – ее девичник, который она не могла устроить накануне своей свадьбы, потому что ее самолет задержали в аэропорту на тринадцать часов.
И дело уже в том, что ты никогда не была в сказочных королевствах. И никогда не изучала литературу. И никогда не выходила замуж, чтобы устроить девичник.
+
Дорогой, ты молчишь.
Почему?
Я тебе неприятна? Скажи. Скажи, что я жалкая, что я глупая. Только не молчи.
Не позволяй мне слышать эти гудки.
Кто сказал, что так можно?
А кто сказал, что так нельзя?
Уткнувшись лицом в пахнущие мелом ладони, мокрые, соленые, плачу, улыбаясь.
Я не знаю, хорошо мне сейчас или плохо.
Если бы ты видел сейчас это слабое существо, рыдающее громко, навзрыд, прижавшись лбом к холодному деревянному полу. Если бы ты видел меня сейчас, ты бы, я уверена, прошел мимо. Ты не любишь слабых. Поэтому я всегда была сильной. Для тебя.
Но теперь тебя нет. И смотри, что со мной стало?
+
И ты понимаешь, что нужно сделать, чтобы все вернулось на свои места.
И ты идешь к ней, к той девушке Лизе, с пятнадцатью годами вымышленной жизни.
Она улыбается своей фальшивой памяти, беззаботно поливает розы, любовь к которым ты выдумала. Поправляет длинные светлые волосы, уверенная в том, что никогда их не обстригала накоротко.
Ей, наверное, вовсе не обязательно знать, что розы настоящая Лиза ненавидела. Или что несколько лет назад из-за лечения ей пришлось обриться налысо.
Но тот напыщенный мальчишка ведь не отрицал возможность импровизации? Ты импровизировала.
И вот вы сидите друг напротив друга. И ты прекрасно знаешь ее, потому что сама была ею. И ты прекрасно знаешь, что твоя шкатулка найдет в этой девушке свое место. И то белоснежное платье, в котором ты была в тот первый день, это платье подойдет Лизе.
- У меня к тебе предложение. Дороже, чем обычно, но...
Лиза наклоняет голову.
И ты уже знаешь, что она согласна.
+
- О, ты пришел?
Почему он смотрит вот так? Почему молчит, не избегает моих глаз?
- Я знаю, что я тебя любила. Видимо, я все же продала что-то лишнее, не правда ли?
Да, какая-то странная пустота в груди. И дышится легче. Наверное, это хорошо?
Только почему ты смотришь? Почему я чувствую себя виноватой? Почему ты чувствуешь себя виноватым?
Ведь так?
Я знаю, твой взгляд должен быть равнодушным. Как всегда.
Но сейчас это не так.
Сейчас поздний вечер. И лиловый туман опускается на нас, и на улицу, и на крыльцо книжной лавки.
- Я могу придумать нас, если ты заплатишь.
Отворачиваешься? Неприятно? Я знаю, я смутно помню, что ты ненавидишь подделки. Что ж, прости.
+
Вскрикиваешь, когда рука грубо хватает твой локоть. Притягивает к себе.
И тут же – мгновением, картинкой на моргающих ресницах – приятная синева холодного туманного парка, мокрые листья под щекой. Ощущение ваших сцепленных ладоней.
И дыхание, сорванное быстрым бегом.
Это было как сочинять сказку, сидя ночью на кухне и в перерывах между мыслями жадно глотать горячий чай.
Сбитое дыхание предательски выдавало волнение. Пальцы сжали толстую ткань теплого пальто, а холодный морозный воздух пребольно румянил щеки.
Забыть это мгновение было сложно.
И шепот – такой громкий.
И холодная влажная опавшая листва под головой. Вас никто не видит, вы скрыты туманом.
Так и надо.
+
- Ты можешь продать, а можешь не продавать, - хрипло, в сторону.
Дорогой. Вот сейчас ты лежишь рядом, темные волосы так резко контрастируют с рыжим липким ковром из листьев под нами. И ты пахнешь корицей. И губы на вкус как тот черный чай, что ты пил час назад. И пальцы тонкие, бледные, с легким фиолетовым ободком – замерз.
И твой колючий шарф, тот самый, на котором оседали тысячи клубков пара, и выпирающая ключица, и браслет на запястье из крошечных черных бусин.
Я встаю и смотрю на тебя сверху вниз, на черную фигуру у моих ног.
- А я помню тебя, ты об этом думала?
Ты помнишь, я поняла. Но что ты помнишь? То же, что и я? Простой факт знакомства, близости? Привязанности? А любовь была? Я не помню. Продала.
Это значит, предала? Скажи. Будь честен.
- Предала?
- Продала.
Горький смешок. Глаза закрываешь, чтобы не видеть мой взгляд? Боишься? Или тебе должно быть за что-то стыдно?
- А я хранил, как дурак. Зачем?
И правда, зачем? Теперь не важно.
+
Ты все так же варишь кофе. Пьешь его одна.
И все так же выдумываешь. «Работаешь на заказ» - эта фраза тебе нравится больше.
- Я создаю, чтобы не терять, как сейчас, - сказала ты тогда. Ушла, оставив его одного, лежащего в тумане. Но что-то ответил, но ты не расслышала.
Что ты теперь хранишь в своем сердце?
Девушку Лизу, которой отдала что-то очень дорогое.
И такого незнакомого Яна, и его шарф, и привкус чая на его губах.
+
Я была неправа, я знаю.
Возможно, у меня была возможность поступить по-другому. Но я не помню. Не помню причины. Не помню следствий.
Знаю лишь, что, увидев вновь, не забуду.
+
Размытый и нечеткий силуэт на фоне засвеченного окна. Растрепанные волосы, руки за спиной. Взгляды сверху вниз и с нижней ступени лестницы верх.
Голос застревает где-то в горле, единственный звук, который ты воспроизводишь, это тихое хриплое дыхание.
Когда он оборачивается, ты хватаешься за перила, чтобы не упасть.
Потому что это так знакомо.
Наклон головы.
Движение кистью.
Приподнятый уголок рта.
Левый уголок.
+
Я пройду мимо, потому что ты этого ждешь.
Потому что я сильная. Теперь. Ты ведь скучал по этому, да?
И знаю, что пойдешь следом, и, поравнявшись, возьмешь мою ладонь в свою руку. И мы снова будем вместе.
Когда дело касается нас, фраза «начнем с чистого листа» не кажется такой затертой.
И на этот раз я ничего не придумываю, ведь так, дорогой?...
+++
©
8 дек. 2008